ДОЛОЙ КУЛЬТУРУ!




пиктограммы наси
Происхождение культуры
Вообще откуда взялась культура? Человеку был всегда присущ страх. Природа страха до конца не известна, но это страх конечности собственного существования, страх окружающего мира и т.д. А жрецы – это были люди, которые уверяли, что помогут избыть страх. Так появилась власть. С помощью ритуала жрецы управляли страхом. И первые наскальные рисунки были частью ритуала. Из этих рисунков и зародились культура, искусство и письменный язык. Я как-то побывал в Китае в местах, где обитает племя наси. Так вот у этого племени до сих пор сохранилась примитивная религия, анимизм. Обществом там по-прежнему управляют жрецы. И только они владеют секретной письменностью – пиктограммами.

Массовая культура
Если говорить про нынешнюю культуру, существует классическое деление на культуру высокую или элитарную, и массовую. Иногда, в эпоху постмодерна, эти культуры могут смешиваться, взаимопроникать, но мы говорим о классическом разделении. И, исходя из этих определений, массовая культура спускается властью вниз, а высокая культура обслуживает саму власть. В этом разделение и заключается. Для чего массовая культура спускается властью вниз? Она служит проводником властной идеи. Идеи государственно-капиталистической. Это касается всех проявлений массовой культуры. С какими-то её областями это совсем легко и понятно – можно не обсуждать, как работает, например, реклама – но, на самом деле, так же работают и все масс-медиа, например, глянцевые журналы, являющиеся проводниками ценностей общества потребления. Так же работают и телесериалы, и массовая литература. Там механизмы чуть более сложны – это же не просто рекламная продукция – но они служат такому же проведению властной идеи. Соответственно, что касается литературы, она играет такую терапевтическую роль, её основная функция – иллюзорная компенсация тех вещей, которых обычному человеку в жизни не хватает. В нынешнем отчужденном обществе он несчастен, но, путем самоидентификации с героем сериала или такой литературы, он как бы адаптируется к окружающей действительности, вживается в это общество. Функция такой культуры заключается в том, чтобы обычный человек не бастовал, не делал революцию, а адаптировался к окружающей действительности. То, чего ему в жизни не хватает, ему дает эта литература. Там есть герой, который проходит через неприятности, но, как правило, побеждает, всегда случается хэппи энд и так далее. Иногда это всё более сложно, но, тем самым, читатель отождествляет себя с этим героем. Что в массовой культуре всегда происходит – проходя вместе с героем через испытания, их преодолевая, он вливается в этот героический облик. Это касается боевика, детектива и т.д. Читатель, слушатель, зритель получает иллюзорную компенсацию – за несчастья реальной окружающей жизни. Так что её функция не только развлекательно-эскапистская, но и терапевтическая. Это массовая культура. Есть версия, что и наркотики в каком-то смысле играют такую роль. Известно, например, что с их помощью гасили движения чернокожих. Это то же самое – как бы способ расширения сознания, а на самом деле уход от каких-либо действий. Может быть, в какой-то момент интересно с ними экспериментировать, но надо вовремя останавливаться. В конечном счете, те, кто проводит время, употребляя наркотики, мало отличаются от тех, кто тратит его на сериалы. Массовая культура является просто проводником властных идей.

Высокая культура
Что касается высокой культуры, обслуживающей саму власть, по определению, такая культура всегда создавалась творцами по заказу элит. Соответственно, у неё немного другие функции – «искусство ради искусства», «чистая эстетика» – она якобы несет функции некого интеллектуального содержания, но при этом она оказывается оружием исчезающих прослоек. Интеллигенция всегда претендовала на особое доминирование, и, соответственно, с тем, что произошло в последние годы, из-за развития средств производства, языка… язык как бы обнародился. Появилась всеобщая грамотность, у нас ещё были всякие социальные катаклизмы, и интеллигенция стала терять ощущение своей доминирующей роли в культуре. В России интеллигенцию определяют как неких посредников между властью и народом. Интеллигенция считала свои делом от имени власти поучать народ уму разуму, а от имени народа представительствовать перед властью. Культурная элита стала терять доминирующие позиции, потому как язык стал доступен всем – все стали грамотными, все стали в состоянии производить и воспринимать культуру. А сама интеллигенция тоже распалась на кучу разных культур и субкультур. Пытаясь выжить и противопоставить себя существующим способам культурного функционирования, интеллигенция и стала говорить: «Мы-то и есть высокая культура, а вот это – низкая, массовая». Даже в условиях нынешнего распада, она всё равно пытается некий свой круг существования очертить, и как бы выжить. Высокая культура по определению обслуживает властные механизмы, она ещё становится чрезвычайно отчужденной от народа. Чтобы её понять, как правило, нужны специальные знания, нужно знать историю предмета, контекст. Обычному человеку это оказывается абсолютно чуждо, непонятно, сложно. Собственно, она и рассчитана на определенную властную элиту. Дальше эта высокая культура выживает как: она выживает за счет каких-то премий, которыми её награждает же не обычный человек, а власть. Потом власть вписывает эту высокую культуру в учебники – собственно, так и появляются классики, не из-за того, что мы их с тобой выбрали. Например, Пушкин. Он не поехал на восстание декабристов – по его версии, ему заяц перебежал дорогу – он был суеверным – и потому вернулся. Чем он занимался? Якобы, он был какой-то фрондой, а на самом деле обслуживал царя. Он служил камер-юнкером при дворе. А других поэтов, которые были на восстании – Рылеева, Кюхельбекера, Бестужева – власть не легитимизировала. Понятно, что любой творец искусства ожидает легитимизации при жизни. Писатель ждет звонка президента, надеясь, что тот поздравит его с днем рождения. Вот, думает такой писатель, это же не просто поздравление, это еще и признание. Признание самой властью означает, что вдруг и при жизни в учебники включат, в классики живые зачислят. В общем, можно сказать, что идея интеллектуального неравенства лежит внутри самой высокой культуры.


пиктограммы наси
Контркультура
А контркультура по определению должна противостоять и той, и другой – и массовой, и высокой. Она должна быть протестной, народной и независимой. Протестной, понятно, потому что без этого она и не будет контркультурой. Народной – потому что она не должна содержать в себе отчуждения, интеллектуального неравенства. Народной в противовес и высокой, и массовой, которая во властных целях эксплуатирует идею народности, применяя доступные средства выражения. Ну а третье, независимой - очень важно, потому что если она не будет независимой, понятно, что ей нельзя будет до конца доверять. Ты, конечно, можешь использовать какие-то площадки для пропаганды своих идей, но всегда остается вопрос, кто кого больше использует – ты их или они тебя. Это как журналист, который ходит на работу в идейно чуждое издание, но пишет там какие-то искренние тексты, надеясь, что хоть один читатель его прочтет, и это принесет какую-то пользу. Но мне все-таки кажется, что у читателя больше доверия вызовет неангажированное издание, пусть выходящее и меньшим тиражом. Эта самиздатская или diy-логика касается не только фэнзинов или музыки, но и кино, и творчества в целом. В России, может быть, в советские годы Высоцкий воспринимался как такое контркультурное явление. Или, может быть, Сектор Газа. Они существовали сами по себе, такая непосредственная передача от слушателя к слушателю, без масс-медиа, каких-либо других элементов раскрутки.

Современное искусство
Что касается современного искусства, то в целом оно принадлежит высокой культуре. Во-первых, оно говорит абстрактным, формальным языком, для расшифровки которого нужно знать историю предмета и его контекст. Во-вторых, его истинный адресат – это покупатель, коллекционер-олигарх. Когда-то адресатами искусства были курфюрст, епископ и купец, а теперь вот олигарх. Простой человек даже потрогать такое искусство не может, в лучшем случае ему разрешено поглазеть на него в дорогом выставочном центре. Мне кажется, мы проходим по этому ведомству достаточно случайно. Но раз уж попали, то надо что-то менять. Не так много, но кое-что нам удалось сделать. В основном это касается первых двух критериев – протестности и народности. Мы стараемся говорить простым языком, понятным любому человеку. Да и само искусство мы стараемся делать очень простое, такое, чтобы не только понять, но и сделать его мог бы практически любой человек. Еще мы довольны, что в свое время наладили сотрудничество с активистами. Много чего делали совместного – книжку «Дать пи», наклейки «Слава России», акции «Лицо кавказской национальности» и «Не купи», другие акции и концерты сейчас достаточно регулярно проводим. Это что касается наших успехов. Среди наших провалов – то, что полностью не удалось создать своего поля в Москве, своих площадок, то есть своей независимой сети. Может быть, это не только наш провал, но и в целом какой-то творческой среды, но все равно. Так что сейчас нам больше интересна наша деятельность в интернете – файлы постеров, видео, музыки, которые там можно распространять, чем выставки в чужих пространствах. Там пока еще остается больше степеней свободы, чем в окружающем мире. Пусть нет своих независимых клубов и галерей, зато есть сайты, где ты сам себе хозяин. А так мы считаем, без нормальной независимой сцены, конечно, никакого движения быть не может.

Ильяс Фалькаев